«Отыщи мне лунный камень… «

Думаю, что гибкая пластиночка с песнями Майи Кристалинской появилась у нас дома, когда я был вполне повзрослевшим парнем, в 68-м году закончил первый класс.

Заглавная песня пластинки «Лунный камень» была встречена широкой общественностью очень хорошо. На концерте, который проходил и у нас в городе весной этого же года, металлурги аплодировали долго и настойчиво, заставив певицу исполнить шлягер минимум три раза.

Ну а что?! Загадочные слова, космический глубокий голос, музыка, опять же, волшебная. Да супер просто! А тут в универмаге «выбросили» пластинку! Конечно же, не только мой папа, но и многие другие хватанули флекси. Почему нет?!

Поскольку на дворе стоял май, в раскрытые окна многоэтажек влетал теплый душистый ветер, звонкие хлопки по волейбольному мячу (почему-то тогда молодежь резалась именно в волейбол), а из окон, из многочисленных динамиков, выставленных на подоконниках, во дворы рвались слова песни:

Отыщи мне лунный камень,

Сто преград преодолев,

За горами, за веками,

В древних кладах королев…

Мы, пацаны, кушали кислую вишню, целую корзину мой папа привез из командировки откуда-то то ли из Ташкента, то ли еще из какого-то южного азиатского города. Так вот, плевали косточки, старались попасть в пустую банку из-под горошка «Глобус» и незаметно для себя повторяли слова песни: «Отыщи мне лунный камень, Талисман моей любви, Над землей, за облаками, На луне, в любой дали…».

Летом, как обычно, родители увезли меня к бабушке. Там вообще красота была: жара, метровая мягчайшая пыль на дороге, глубокий овраг с зарослями клена, смородинник за железной дорогой, рыбалка из ставка (но это подальше) и прочие прелести для городского пацана.

В то лето у бабушки во дворе отремонтировали колодец. Старый венец из бревен почти распался, его поменяли на современные бетонные кольца, заодно и сам колодец углубили. Вроде как ерунда, скажете вы!

— Э, нет! — отвечу я.

Это на несколько дней увлекло. Как-то утром склонился над новым колодцем:

— Эй!

А оттуда гулко так, с эхом:

— Э-э-эй!

Ох! Потрясающе!

Чего-то еще поорал туда. Колодец — в ответ на меня. Потом задумался, чего это я как ненормальный ору в колодец? Несолидно же, не первоклассник. Подумал-подумал и загадочным голосом, с растяжечкой, протянул в далекую воду:

— А-а-а-тыщи мне лунный ка-а-а-ме-е-ень…

Вот это да! Вот это звук! Аж мурашки по спине.

— Та-а-алисман моей любви-и-и…

А вы говорите акустика-акустика. Вот какая она должна быть!

Ну и так пару дней утром, в обед и вечером про талисман моей любви орал в колодец.

Бабушке-то что, ну, орет внучок в колодец, зато ж во дворе, перед глазами, искать не надо, лишь бы вниз не сиганул. Я что, безмозглый, нырять туда? Это если бы чего уронил, тогда — да.

За забором, в соседнем доме, жила девчонка Танька. Вроде как дружили мы. Она несколько раз приходила, слушала, просила самой поорать в колодец. Но слабенький голос у нее, ерундово получалось, я и сказал ей, что пока не тянет, пусть в своем колодце потренируется. А колодец у них старый был, как у  бабушки до замены.

Танька чего-то обиделась, ушла репетировать. И ведь назло мне (главное дело, мелкая такая, а уже, типа, женщина гордая!) даже другую песню стала орать в колодец. «Нежность» называется. Помните, из кинофильма «Три тополя на Плющихе»?

И вот, значит, я ору про талисман моей любви в бетонный колодец. Красиво так ору, с душой. А Танька, дура, пищит в свой деревянный: «Опустела без тебя земля, Как мне несколько часов прожить, Так же падает листва в садах, И куда-то всё спешат такси…».

Думаю, наш первый совместный концерт удался, поскольку дед Таньки, глуховатый, в тулупе на плечах и валенках в самую жару, вышел на улицу, обматерил (даже меня переорал, во, даёт дед!) и вежливо попросил заткнуться. Обоих!

Никакой культуры у деда, а ведь ещё в империалистическую воевал, два креста на груди было под кожухом.