Кумпарсита

***

Кажется, как раз после поступления в техникум, в очередной раз летом к нам съехались родственники. Их много было тогда ещё. Да шутка ли, у мамы было семь сестёр и три брата! У каждого детвора. Впрочем, история не о том. Был у меня двоюродный братишка одногодка. Иностранец.

Меня всегда удивляли его взгляды на некоторые вещи. Он ровно так же, как и я, любил рок, слушал те же пластинки, что и я, наслаждался и Битлами, и Тёмно-лиловыми, и Королевой. Впрочем, ему было проще. У себя там, дома, за бугром, он спокойно мог пойти и купить то, чего душа желала. Мне привозил, конечно. За что ему отдельное спасибо!

Мы с ним ходили и по нашим магазинам, где он внимательно рылся во всех пластинках, что продавались. Выбирал, на мой взгляд, совершенно немыслимое, потом слушал на моём проигрывателе, и я понимал, что брат млеет от приобретённого. Особенно от «Кумпарсита».

Как-то раз он купил пластиночку «Танго».

Ну, раз брату нравится, то и я стал прислушиваться. О, а ведь отлично, а ведь да, моё тоже! На следующий день поехал в тот же магазин и ага… нет. Дефицит!

Но ведь я не успокоился, нашёл-таки пластиночку. Не так быстро, как хотелось, совсем недавно.

Брат, спасибо за науку. Жаль, что нет тебя больше…

Примечание редактора.

Чтобы было понятно, о чём речь, позволю обрамить этот классный текст, кроме фотографии еще и роликом — Танго ля Кумпарсита!

Пир на весь мир

***

Шутка в народе гуляет, мол, объявление от первоклассника, который продаёт предметы из портфеля и учебники. Всё слегка подержанное.

Смешно, да! Но не всем.

Например, моему младшему брату! Поскольку для него это, так сказать, из пережитого. Он, конечно, не в первом классе, но в начальной школе, реализовал оптом пацану из соседнего подъезда, на год младше, весь портфель, со всем содержимым. За три рубля.

Накупил заварных пирожных и лимонада. Гуляли широко. Всем двором. И покупатель участвовал в пиршестве.

Доска почёта

Бессонницу можно ненавидеть, но уважать всё же стоит. Да и как не уважать, если благодаря ей столько всего вспоминаешь. Пусть отрывками, пусть не во временном соответствии, но почему-то только доброе и хорошее.

***

Каз СССР. Уральская область. Г. Аксай. Кажется, 66-й год.
Раннее, раннее утро. Скорее ночь. Бабушка ещё не выходила на утреннюю дойку к Июньке.

Просыпаюсь у печи, кто-то в сенях обледенелой дверью скрипит. На улице мороз, предновогодье.

­­– Ваня, Мария! – сквозь сон слышу голос дедушкиной сестры Ирины. – Вы у хати, чи ни?

­– Оришка! ­– дедуля закашливается. – Чорты тоби ну кулаках принеслы! Ище куры сплять!

– Що зробылося? – бабуля уже в сенях!

­– Та Мишку мово на Доску почёта протянулы! – гордится бабушка Оришка.

Засыпаю снова под негромкий разговор за столом. Чай с молоком из блюдца, колотый щипцами рафинад.

Утром с дедулей на санях мимо городской Доски проезжаем.

Зорька, как зная, останавливается у портрета дяди Миши, дедушка ей пук соломы протягивает. Лошадь жуёт, роняет горячие яблоки из-под хвоста, кивает гривой. Дедушка любуется племянником, лучшим слесарем железнодорожного «депа», а я думаю, когда дядя Миша обещанную ледянку принесёт. Пацаны, вон, катаются с горки.

Хорошо на душе, тепло на сердце.

Не забывайте!

***

Знаете, нам, вернувшимся из Афганистана раньше, повезло больше. Мы получали социальные гарантии: высшее образование, без конкурса при поступлении, квартиры, детсады.

А те парни, что к концу войны возвращались домой, в 88-м и 89-м, уже к развалу страны, по полной получили под дых.

«Мы вас туда не посылали!».

Рухнуло государство, рухнули идеалы.

Сейчас страна крепнет, мужает. Государство. Идеи. Идеалы.

Нам есть, что вспомнить. Нам есть, что рассказать. Нам есть, чем гордиться. Нам есть за что стыдиться. И, к счастью, мы ещё помним. Всё помним.

И вы, пожалуйста, не забывайте!

Одинаковые люди

Когда-то, в незапамятные времена, Цицерон в «Первой речи против Катилины» вздыхал: «О, времена! О, нравы!». Фраза стала крылатой. Повторялись эти слова из века в век все с теми же осуждающими придыханиями, обобщая и осуждая устоявшиеся порядки, намекая на упадок нравственности и морали. 

С детства каждому из нас приходилось слышать в общественном транспорте о молодежи, не уступающей места пожилым людям. То же самое мы слышали в юности, в молодости, в старшем возрасте. Сами порой сетовали, изменившиеся времена ругали, вздыхали, мол, раньше лучше было, правильнее. Сам иногда так вздыхаю. Однако…

Читать далее «Одинаковые люди»

Саня

***

          Хотел было точку поставить в повествовании, но…

Вчера Саня снова плясал на дороге, кривлялся и хохотал. Напился парень. В который раз за месяц.

Саня — хороший и добрый человек, честное слово. Мухи не обидит, даже когда пьяный.

В плену был Саня. Били. На расстрел несколько раз выводили. Забавлялись так. И кинжал у горла держали. Тоже было.

Что-то сдвинулось у Сани в голове. Бывает, он и не тут и не там. Смесь былого и нынешнего.

— Дядь Серёж! — увидел меня с улицы. — Дай закурить!

Курим. Молчим. Утро хорошее, прохладное, после дождя.

— Спасибо, что домой вчера отвёл! — прячет глаза Саня. — Ладно, я на работу!

— Пока! — жму руку Сане. Провожаю взглядом его виноватую спину. А так уж ли он виноват?!

В нескольких домах от моего живёт Саня. Ни родителей, ни жены. Кот и собака ждут его и скучают. И война Чеченская не отпускает.

Де-мо-би-ли-за-ци-я

1 ноября 1981 года.

Рано утром из кандагарской «Арианы» самолёт вылетел в Шинданд. Это пара часов лёту. Но это ещё не СССР, это ещё Афганистан.

И в Шинданде повезло. Оттуда вылетал транспортник на Тузель (Тузельский аэродром) в Ташкенте. Вот это уже Советский Союз. 

Ходил в ту пору анекдот… «Летят в самолёте молодые солдаты. Прапорщик поучает:

— Летим на войну в Афган. Будьте аккуратны. За голову дают 100 рублей!

Сел самолёт. Бойцы врассыпную.

Прапорщик ходит по взлетной полосе, нервничает, на часы поглядывает.
Видит, появляются солдатики. Каждый по две головы несёт.

Прапорщик стонет:

— Твою мааать, мы же ещё в Ташкенте!».

И в Ташкенте мне тоже невероятно повезло, прямо из Тузеля вылетал военный борт на Красноводск.

Потом я перестал удивляться, поскольку в Красноводске меня подхватили летуны на Баку, откуда я легко добрался гражданским самолётом в Минводы.

Ребята, вы можете понять этот кайф?! Утром ты ещё сдаешь автомат и прочие причиндалы, смотришь в иллюминатор на горы, на вспышки тепловых ловушек, в Шинданде слышишь гул обстрела где-то на постах охранения, а вечером ты уже дома…

По-дурацки улыбаешься, глохнешь от невозможности действительности, обнимаешься с родителями, тискаешь младшего брата и не понимаешь, как это произошло. Всего-то полсуток назад ты был там, а сейчас уже не там. Но и не тут. Поскольку, чтобы быть тут, надо от многого отвыкнуть, ко многому привыкнуть.

А пока, после домашнего ужина, закинуть «калаш» под кровать. И спать…

Ром, горошек, рафинад…

Казалось бы, что может объединять сахар-рафинад, зелёный горошек «Глобус» в большой жестяной банке и бутылка 0,7 (кажется, такой объём был) кубинского рома «Куба либре».

Очень многое объединяет.

Мы встретились случайно на железнодорожном вокзале в Ташкенте. Ночью. Я просто решил там дождаться утра, чтобы ехать на Тузельский аэродром, к обеду оттуда вылетал борт на Кандагар. 

Вагиф отправлялся домой. Демобилизация – есть такое радостное слово! Утром прилетел из Шинданда. Ждал поезда. 

Юозас возвращался из отпуска. Ему завтра тоже в Афган лететь. Только не в Кандагар, а в Баграм.

Увидели друг друга, как-то поняли, что мы оттуда, покурили несколько раз. У меня была банка горошка. У Вагифа упаковка рафинада. У Юозаса — ром.

Ушли в теплую ночь в привокзальной сквер, подальше от патруля. Пили невкусный ром, хрупали сахаром, заедали сладким венгерским горошком. А и ничего получилось, так ром можно пить.

Хорошая была ночь. Добрая, чуть хмельная.

Где теперь бакинец Вагиф? Как в Эстонии Юозас?

Здорово было бы собраться вместе. Да под «Куба либре», да под сахарок, да под горошек зелёный просидеть всю ночь, проговорить. Хоть и виделись мы один раз в жизни, но, думаю, нашли бы, о чём потолковать.

Жара

Сидим в ущелье, в небольшом разломе скальной породы. Жара. Солнце в зените. Под бронежилетом можно варить куриные яйца. Вкрутую. Пот уже не капает и не течёт, просто обильно облепил тело и при каждом, даже еле заметном движении, густо и сытно, маслянисто и мерзко чавкает под мышками, в паху, под подбородком. Рядом, на камнях лежит каска. На неё страшно смотреть. Вернее, страшно, что при необходимости нужно будет хватать голой рукой стальную, раскалённую сферу и напяливать на закипающую от солнца голову. Представляешь, как стальной обруч обожжёт кончики ушей и жар в голове удвоится, утроится, если даже не удесятерится. С не меньшим ужасом взгляд скользит по автомату, металл которого ничем не защищён от протуберанцев светила. А если начнётся «войнушка», опять же, голыми руками хватать оружие, обжигаться и стрелять горячим из раскалённого…

Читать далее «Жара»

Всплеск солнца в соломинке

Она прочно вделана в стену дувала. Сам дувал закопчёный, пару дней назад, видимо, все сгорело в маленьком дворике. Тронутый пламенем тополь, колёса от арбы, битая посуда под ногами, рвань тряпичная. Взрыв внутри домика, вынес скарб сквозь окна.

И соломинка под солнцем. Яркая. Тёплая.

Поймал её взглядом и не отпускал. Долго не отпускал. Грелся.

Оперся спиной о стену лопнувшего домишки. Смотрел и смотрел на соломинку, и задремал.

У бабушки был такой же дувал в Казахстане. Весной обмазывали глиной с примесью резаной соломы, затем белили. Солнце плескалось в соломинках, мягко бликовало.

Через несколько дней возвращались тем же путём. Заскочил в знакомый дворик, поискал глазами соломинку. Дувал есть, тополь тоже, колёса от арбы на месте, а соломинки нет — ровнёхонько на её месте дыра.

Поковырял стену ножом, выпала пуля от бура.

Долго таскал её в кармане. Потом потерял. Да Бог с ней.

А соломинка с солнечным всплеском иногда снится.