Рубрика: Бессонница. Мизансцены

Сразу после срочной службы работал на крупном предприятии мастером. В двух моих бригадах трудились взрослые дядьки. Занимались мы текущим и экстренным ремонтом оборудования цеха. Кроме слесарей были и сварщики. Сварные, как их называли. Один из них – Коля-Колюшок.

Коля был золоторуким, варил любым швом: хочешь – таким, хочешь – этаким, а хочешь, так вообще такенным. Интрига ни к чему, ясно же, что Колюшок работал тем лучше, чем был пьянее.

Никакой техники безопасности одним словом! И ничего не поделаешь, не интеллигенция гнилая, ни инженеришка-итээровец (как я), самый настоящий рабочий класс! На руках Колю носили. Он меня, молодого, успокаивал:

– Не боись, мастак! Я ж с понятием на высоте паяю!

И правда, Николай уже на трёхметровой отметке продевал через специальное стальное ушко на монтажном поясе прочную металлическую цепь, окутывал ею трубу или что там варил электросваркой, и намертво сваривал её концы. Работал как бог, иногда отхлебывал из армейской фляжки чего-то, и снова брызгал искрами. Иногда засыпал, тюкался головой в шлёме (терминология особая) о металлические предметы, легко засыпал и легко просыпался. Несколько раз на моей памяти срывался с разных высот, а они были серьёзными, до 50 метров, но досыпал положенное, карабкался на трубопровод и снова грамотно тратил электроэнергию Родины.

Вскоре Колюшок женился на Ленке-сварной из другой бригады, тоже, к слову, исключительной мастерице держака и электрода и не дурой выпить. Пить, правда, они бросили одновременно, поскольку горвоенкомат набирал высококлассных электросварщиков для работы в ГДР на судостроительный завод, по-моему, в Ростоке.

Помните? Хотя, не все, конечно, в силу возраста. В 70-е годы в моде были махровые майки-футболки. Такие ярко-жёлтые, с полосатым разноцветным воротником-резинкой, такой же резинкой по рукавам и по низу майки. Да помните, конечно. Но речь не о майке в конце концов.

Бегу я по широкому коридору техникума. Поздняя весна. Солнца — море разливанное. Ярко вокруг.

Бегу как раз в такой желтой майке. Несусь (извините!) в туалет. Чай, компот и другое наружу просились.

Навстречу мне несется ровно в такой же маечке мужчина и странно знакомым голосом спрашивает:

– Паренек, подскажи, где туалет?

Подсказал. Влетели плечом к плечу, в соседних кабинках стоим.

Моем одновременно руки под кранами, смотрю, какое знакомое лицо у мужичка. Потом осенило, это ж Лещенко, концерт его через 10 минут у нас в актовом зале начнется!

Автограф не взял у него. Хотя, чем на чём писать, да и место какое-то двусмысленное.

Тогда же в Одессе купил штаны. Вельветовые. С широким таким рубчиком. Крой почти джинсовый. С клёпками и двойными швами. И цвет был чудесный. Оранжевый, радикальный, яркий.

Думаю, в нашем городе таких штанов больше не было ни у кого. Взгляды прохожих встречали моё появление задолго и провожали тоже долго. Не скажу, что бабули-дедули обидно свистели и улюлюкали в спину, но плевались. Это факт. И с чего бы? Такая красота оранжевая.

Я сначала немного стеснялся. Старался штаны носить редко. В школу не напялишь на себя. На тренировку – тоже. И стащить могли из раздевалки. А по выходным, да. В кино сходить или в другое культурное место.

Штаны прекрасны ещё и тем, что я стал заметной фигурой. Со мной знакомились девушки, хулиганы протягивали руку для знакомства. Слава пришла.

Если бы наша лёгкая промышленность была более развитой и использовала прогрессивные химические красители, то оранжевые штаны просуществовали бы дольше, и мой триумф в городе упрочился. Но… После нескольких стирок штаны поблёкли, оранжевость превратилась в слабожёлтый цвет, а затем совсем посерела.

Однако, в хозмагах продавались анилиновые красители. В таблетках. 15 копеек за штуку. Это был выход из положения.

Бывшие оранжевые красавцы-штаны раз в неделю превращались то в джинсово-голубые, то в красные, то в зелёные. Какие были красители, такие и использовал.

В конце концов штаны превратились в то, что в начале девяностых называли «варёнками».

Секретом превращения штанов в модную одежду не делился ни с кем. Отмахивался, мол, так, при случае достались.

Конец штанов был предсказуем. Их утащили из шкафчика в цеховой раздевалке, где я проходил практику после первого курса техникума.

Больше те штаны я не видел. Исчезли. Наверное, в другой город уехали.

К слову, мне за те штаны предлагали неслыханные сто рублей!

В архиве есть пластинка. Умиляет памятка на внутренней стороне разворота конверта: «Гибкие пластинки можно слушать на электропроигрывателях, предназначенных для долгоиграющих моно- и стереопластинок». А как же, народ в магнитофоны пытался запихивать пластинку вместо бобин. Весело, немного грустно, ностальгично.

Итак, вокально-инструментальный ансамбль «Битлз», Англия. А. Солнце восходит (Дж. Харрисон), Потому что, Б. Поппури (Дж. Леннон и П. Маккартни).

Раньше я для чего-то подписывал пластинки, где и когда их приобрёл. Вот эту синенькую купил в Одессе в 1975 году. Даже помню тот газетный киоск на Привозе. Довольно часто бывал в те времена в городе-герое и наведывался в ту точку продажи. Кое-что удавалось купить. И не только из музыки. Однажды, как в том анекдоте получилось: «У нас с Джаггером 2003-й год памятным оказался: Мик получил титул лорда, а я по роже в Челябинске».

Да, да, да, так и произошло в Одессе в 75-м. Отхватил от местных хулиганов, пытавшихся стрясти мелочишку от пацана залётного. Не стрясли. Но хоть подрались! И пластиночку эту слегка примяли, однако, на качестве воспроизведения небольшой гиб не сказался. Всё равно плохое звучание. Но какая радость была от покупки!

В параллельной группе учился чудаковатый парень Женя. Где-то прослышал он, якобы в городской газете платят гонорар в целый рубль за кроссворд. Вот и увлёкся Женя.

Жаль, что не осталось у меня ни одного его творения. Рыдали всем курсом, когда разгадывали.

Помнится, как-то очередной его шедевр рассматривали, нарисованный на тетрадном листе в клеточку. Среди прочих был и такой вопрос по вертикали: «Дырка в земле. 6 букв» Бились-бились, не подходит ни нора, ни яма, ни овраг. Коля от гордости аж рдел ушами. Оказалось, тАнель.

– Так какого хрена, ты, Женя, тоннель через «а» написал, да ещё с одной «н»? – возмущались мы несмышлёныши.

– Ну, если через «о», то по вертикали «Пышка с начинкой. 7 букв» не получится. А что с двумя «н», так забыл!

Стали думать, что за пышка такая… Оказалось – «ватрушка», только во множественном числе, «ватрушки». Ну и за знания Женю зауважали мы конечно, всё же знает парень, что именно вАтрушка, а не вОтрушка. Молодец.

Подумаешь, во множественном числе, главное, что по вертикали «Сильное чувство. 5 букв» идеально прилегло. «Изпуг», если что!

Так и не стал никогда Женя ни кроссвордистом, ни миллионером. До пенсии проработал слесарем на заводе. А чужие кроссворды от скуки иногда решает и плюётся, если вопросы безграмотные или сложные.

Зашёл к парням знакомым в гости в общежитие. Радушно приняли:

­– Садись, Серый, за стол! Поужинаем. Сейчас Ванька картошку с мясом дожарит.

Дело хорошее. Кто откажется. С тренировки иду, голодный.

Ждём. Заходит Ванька, прихваткой держит двумя руками огромную сковороду. Размером с хорошую банную шайку. Запах потрясающий!

На столе помидорчики маринованные, огурчики. Вилок нет. Баловство это. Ложки. Самый надёжный инструмент. Никогда не подводит. Да и входит в неё не в пример больше.

Ванька опытным глазом охватывает стол и сразу исчезает за дверью. Со сковородой.

Удивлённо смотрю на парней.

– Нормально, – голодным голосом протягивает Колян. – Ложку пошёл искать!

– А чего картошку не оставил? – не понимаю я.

– Хы, – Колян, широко улыбаясь. – Нельзя! Пока инструмент найдёт, сковородочка пустая будет.

Хорошая, важная школа общежитие.

***

Раньше лозунг был «Город – селу». Это когда инженеры, рабочие, бухгалтеры, учителя и прочие, и прочие белоручки в едином порыве с решениями партии ехали в поля. В основном картофель собирать. 

Впереди ползет трактор, землю бороздой вскрывает, из неё картошка вылезает. Идешь с ведром и кланяешься, кланяешься. Как только ведро наполнилось, спотыкаясь о комья земли, бредешь к здоровенной телеге, высыпаешь из ведра. И так с утра и до вечера.

Да всё б и ничего, только сегодня суббота. Завтра, ясное дело, воскресенье. Его тоже уборке картофеля посвятят партийные руководители. Порыв-то единый!

Только вот, честно, в понедельник я ни одного сельского картофелевода не встречал в бухгалтерии завода, в школьном классе, у фрезерного, например, станка или, скажем, в репетиционном зале театра пантомимы.

Как-то в разрез шли труженики села с жизнью городской. Или партийные руководители что-то не додумали. Хотя, этого просто не могло быть! Невозможно. А, впрочем, …

***

На зимние каникулы поехали отдохнуть к Вите в село.

Снега тогда навалило – жуть, деревенские забавы – прелесть! Нам тогда по пятнадцать лет было-то. И на санях, запряжённых конями, по полевым дорогам, и на лыжах по холмам, и на коньках по пруду (или на коньках это в другом географическом месте было?!), и танцы в клубе, и девчонки румяные, спелые такие. Эх!

По привычке заглянул в единственное сельпо. Там, как везде по Союзу, на полках среди кусков хозяйственного мыла, рыбных консервов, носков и прочего были книги и пластинки. Порылся и купил несколько. Одна из них «Певцы Леса Хамфри». Отличная пластиночка в неприхотливом бумажном конверте.
Остаток каникулярных вечеров мы провели под эту музыку. Была там, в селе, девчонка Надя. Ей так нравилась песня «Мексико». И я бесконечно ставил на проигрывателе эту мелодию, потому что мне нравилась Надя. Ах, эта Надя!
А потом я шёл провожать её по тускло освещённым улицам села по скрипучему искристому снегу. Мы с Надей даже целовались и… Впрочем, об этом как-нибудь потом.

Удивительно свежо и сегодня звучит оркестр и певцы Леса Хамфри!

А вот Вити не стало. Пластинка его пережила. Слушаю «Мексико». Грустно.

***

В техникуме был у меня приятель Витя, хороший парень, добрый, рукастый, но немного не в ладах с головой, незначительно совсем, память страдала. На первом курсе преподаватель истории дал задание выучить текст Гимна СССР.

Каждый должен был встать со своего места и с выражением (или без оного) прочитать наизусть отрывок. Вите достался вот этот куплет:

«Сквозь грозы сияло нам солнце свободы,

И Ленин великий нам путь озарил:

На правое дело он поднял народы,

На труд и на подвиги нас вдохновил!»

Ясное дело, для Вити Гимн был велик и неподъёмен, пришлось подсказывать…

Шёпотом ему «кричу»: «На правое дело он поднял народы…». Витя, нервно прислушиваясь, повторяет за мной: «На право… на лево… он поднял народы…» 

Витя получил двойку за исполнение, я — за суфлёрскую работу.

***

В декабре 75-го приобщился к комсомолу. Собирался раньше, ещё в восьмом классе, но не случилось. Не приняли. Ибо. Рассказывал однажды, как мы с пацанами классный журнал за школой сжигали. Под окнами учительской. (Нет, чтобы подальше уйти!). Вот и того. Отклонили мое заявление на вступление в ВЛКСМ. И правильно, и нечего было стройные и плотные ряды марать.
А в техникуме на первом курсе к зимней сессии нас всех, кто в школе мог изгадить славное имя комсомола, приняли в Союз. Наверное, мы уже исправленные были. Прям вот взяли и всех чохом приняли. Вопросы позадавали перед этим. Что-то о «демократическом централизме» (кажется так) мне досталось отвечать. Фотографии три на четыре собрали. И через пару дней прямо на уроке математики билеты и раздали. Сам секретарь комитета комсомола техникума подходил, руку жал и раздавал.

Помнится, я тогда удивился, секретарь наш на студента мало похож, лысоватый тридцатилетний дядька. Но отмахнулся от мыслей. Мало ли, может, второгодником в каждом классе сидел, а теперь исправился, и доверили руководить.

Так что организация ВЛКСМ была хорошей школой и трамплином. Для тех, кто понял правила игры. Они и сейчас у рулей разного уровня. Это те комсомольцы, кто организовывал, направлял, убеждал, наставлял, уговаривал, по-товарищески угрожал, иногда врал и приписывал.

Интересно, что люди с профильным, как правило, образованием, ни дня не работавшие в школе, в больнице, на шахте у станка оказывались в высоких креслах. Собственно, они и сейчас там. В них. В управлениях, в комитетах, в министерствах. Да сами посмотрите на первые полосы газет, в экраны телевизоров, в новостные полосы интернета. Узнаете?

Впрочем, верили мы или не верили в идеалы коммунизма, не важно. Мы были молоды, мы жили в той стране. Так что «любовь, комсомол и весна…»