Метка: Проза

***

Едем на «шишиге» по грунтовой дороге. Справа за арыком хилая «зелёнка». Пожухлый камыш. Оттуда бахнуло. Перед головным БТРом вспухает разрыв.

Скатываемся с борта в кювет. Та-да-дах, та-да-дах… Бьём из атоматов в камыши.

— Отбой! – кто-то хрипло орёт.

По каске стучит костяшками пальцев взводный:

— Куда стрелял, военный?

— Ту… туда! – дрогнул голосом.

— Видел кого-нибудь? – спрашивает старлей и уточняет, — в кого стрелял?

— Не-а… — растерянно отвечаю. – Не видел.

— Сколько патронов ушло?

Отстёгиваю магазин, с удивлением отмечаю – пустой.

Первый выезд «на войну». Кандагар. Январь 80-го.

Будучи молодым солдатом от большого ума, не иначе, обвёл авторучкой в комсомольском билете дату предполагаемой демобилизации. Ноябрь 1981 года. Обвёл и обвёл, подумаешь. Забыл об этом в суете курса молодого бойца: кроссах, маршировках, стрельбах и прочих нарядах.

Секретарь батальонной ячейки собрал билеты, чтобы проштамповать оплату взноса в сумме 0,02 руб. Бдительный оказался лейтенант, углядел мою рукопись. Доложил.

Ой, что было, что было! Комсомольское собрание батальона. С привлечением коммунистов. А как же! Замполит полка даже явился.

Заклеймили меня. Аж уши горели. Выговор с занесением впаяли. Чтобы осознал, так сказать. Чтобы другим неповадно было!

В декабре шум, гам, та-ра-рам, в Афганистан отправили. Уже с полгода прошло, как новый замполит меня к себе в палатку потянул. Чего это я, паразит, не доложил о комсомольском взыскании. Честно признаюсь, что и забыл о нём, не до этого как-то. Рассказал, что и как было.

Сплюнул майор Дубов, в сердцах прямо-таки сплюнул, и слово какое-то вырвалось у него, очень похожее на «чудаки».

А выговор он с меня снял ближе к ноябрю 81-го. Пояснил, мало ли куда поступать или устраиваться буду, а тут такое пятно на биографии!

***

В семейных архивах есть фото папы во время службы в армии. Снимок постановочный, делался для окружной многотиражки: «Мл. сержант Владимир Скрипаль во время полковых стрельб поразил все мишени из пулемёта. Тов. Скрипаль — отличник боевой и политической подготовки…»

Папа отдыхал в Прибалтике, когда у меня была присяга, ну и, конечно, приехал в часть. 

Как и многим родителям, ему провели экскурсию по расположению учебного центра, батальона, показали и свеженький ротный «Боевой листок», где было написано в частности и о том, что «рядовой Сергей Скрипаль во время полковых стрельб поразил все мишени из пулемёта…» 

Я был горд. Папа — тоже. И мама дома гордилась, а как же! Думаю, и сейчас гордится.

Обыкновенный будничный день 15 февраля 1989 года. Среда. Школьная суета. Уроки. Русский язык, литература. 7-й класс, 9-й. Часов много. Это хорошо. Надо зарабатывать, семья, квартира без мебели. Обычная жизнь.
Хорошо, дом прямо напротив школы. И на обед можно выскочить, и дочь после уроков встретить, и сын в садике под боком.
Спешу домой во время окна между уроками. В вестибюле пацаны- девятиклассники между собой:
— А Афганец-то знает?
Замечают меня:
— Сергей Владимирович, поздравляем, война в Афгане закончилась!
И знал, и чувствовал, что вот-вот, и всё равно неожиданно.
Ухнул с души камушек тяжёлый, иголочка ледяная скользнула из сердца, в висках застучало-застучало, горячо в голове.Снежком к лицу, ко лбу в школьном дворе. Закурил, задымил да и не пошёл домой, в школу вернулся. Тихо дома, день. В школе люди, шум, отвлекает от мыслей.
С выводом, братцы и сестрицы! Та война закончилась.

«Вниз по матушке, по Волге…» Слушаю сейчас по радио знаменитый бас.
Кстати, о Шаляпине!
В 68-м году мы переехали в новую трёхкомнатную квартиру. Новый двор, новые знакомства и прочие прелести. Как раз тогда в город на соревнования приехал Леонид Жаботинский, он тогда уже был чемпионом Европы и мира и олимпийским чемпионом тоже. Ну, не важно, все знают, что за дядька был знаменитый. Так вот, мы с папой, разумеется, ходили на соревнования, а поскольку организатором был Металлургический комбинат, где мама работала в тресте, то билеты на все соревнования у нас были пригласительные, блатные.
И вот по проходу идёт Жаботинский к помосту. Кепочка классная у него на голове. Светлая, в широкую полоску светло-голубую, светло-коричневую и белую. Я ничего такого не делал, просто смотрел на него и в ладоши хлопал. А он кепку снял и мне на голову напялил. Да. Короче, кликуха у меня в этом дворе была Жаботинский, хотя я и был дохляндия неимоверная.
Куда кепочка подевалась, ума не приложу, я с ней почти не расставался. Думаю, во время переезда на Ставрополье грузчики её умыкнули. Не, ну, а чо, ценность-то великая. И, да, погремуха Жаботинский осталась в Темиртау. Вот такая история, связанная крепко накрепко с Шаляпиным! 
А у вас были прозвища в детстве? Какие?

***

Как говаривал наш старшина Губенко: «Солдат — не смородина, его и без сахара употребить можно!» В целом старший прапорщик был милейший человек, в меру пьющий и почти не ворующий.

Да, чуть не забыл. Он интеллигентно пользовался матерными словами. Мягко так. Не обидно.

***

Начальником учебного центра был подполковник К. Крупный дядька, под два метра ростом, статный, всегда гладко выбритый, излучающий оптимизм и здоровье. Бытовала байка, будто однажды он легко уложил троих мужиков впечатляющей наружности в одном из питейных заведений города Ч. Охотно верилось, поскольку К. любил заявиться в спортгородок, поотжиматься вместе с солдатским людом, покрасоваться на перекладине, вызвать на единоборство кого-то одного, войти в раж после победы, вытащить ещё пару, а то и тройку желающих, и рубиться с ними. Иногда в полную силу, если на «татами» оказывались боксёры или борцы, или просто угрюмые качки. Зрелище ещё то было.

Читать далее «Ламбрекены, банты и прочее»

***

Казалось бы, обыкновенный наполеон. Не совсем обыкновенный, если честно. Вкусный, конечно, мяконький, сочный и сладкий. Что самое важное — домашний! В общем, в самый раз на завтрак: кофе и кусок торта. С детства люблю

Старшине, прапорщику Губенко, никогда не прощу жестокости. Не ко мне, нет, к наполеону.

В общем, привезли нас в воинскую часть. Это после недели путешествия из Ставрополя в Черняховск под Калининградом. На сборном пункте трое суток, затем в вагоне. Еды полно было. Разной. Выпивали, закусывали разносолами домашними. Чего только не было. Паёк армейский, выданный в дорогу, щедро раздавали щедрым проводницам в довесок к червонцу за поллитру.

В моем личном сидоре, да, как и у всех, оставалось ещё много вкусностей, в том числе и нетронутый наполеон. Как-то закуской он не особо бы пошёл.

— Ерунда! — думал, — Зато первый завтрак в армии под тортик у нас с пацанами будет!

Не сложилось

Полк. Плац. Построение. Огромный костёр. Продукты, летящие в огонь. И мой тортик после приказа прапорщика Губенко неловко брошенный моей рукой в огонь. Как обидно было.

Суровая правда жизни.

***

Жил у нас во дворе, в соседнем доме, дядя Петя. Фронтовик. Инвалид.

В ту пору их ещё много было безногих и безруких, опалённых и неприкаянных, цепляющихся за жизнь и совсем опустившихся.

Дядя Петя точил ножи. Ездил по городу на деревянной тачке с наждаком за спиной. Ловко наводил ножи, ножницы, топоры и прочее.

Мы никогда не видели его пьяным. Чуть «припудренным» да, каждый день. Однако, дело такое, иногда вместо копеечки хозяйка чарку подносила.

Дядя Петя в таких случаях отставлял точило в сторону, просил полить ему на руки водой, тряпицей насухо вытирал руки, выпивал стопку, закусывал, чем предлагали: огурцом, кусочком колбасы с хлебом, хвостиком селёдки, благодарил и вновь принимался за дело, если были заказчики, если нет, прилаживал за спину станок, упирался в землю деревянными утюжками и ехал в другой двор.

Читать далее «Дядя Петя»

***

Ещё перед призывом в армию появился у меня друг.

Осип уже тогда был глубоко пожилым человеком. Осе было за тридцать.
Познакомились мы тривиально. Поздно вечером двое хулиганов били Осипа прямо у его подъезда. И прямо по лицу. Ося закричал: «Помогите!». И я помог.

Просто побежал на крик. Хулиганы отступились от Осипа. Унесли его куртку.
Осип пригласил отметить спасение.

Мы сидели на маленькой кухне в кирпичной девятиэтажке. Пили портвейн «777» — «Три топора» и беседовали. Странно, у меня юного и у пожившего человека нашлись общие интересы.

Читать далее «Осип»