Метка: Проза

***

В юности не любил помидоры в собственном соку. В самом деле, где крепость плода, где ядрёность засолки, где аромат разнотравий и приправ?! Где? Вот именно вас спрашиваю, где?! То-то же. Нет. Поэтому с большой неохотой их кушал, когда родители к ужину баночку отрывали. М-да…

Наш взводный осенью 80-го года вернулся из отпуска. Ясное дело, понавёз всякого там, в том числе и соленья-варенья.

Вечером ужин сделали праздничный. Старлей отличный парень, чего ж не уважить. Да и плохо без него. Чужой лейтенант тоже неплохой, но свой-то роднее. И в горах с ним спокойнее. В Афгане это важно было.

В общем, картошки поджарили. Итальянских овощных консервов поставили на стол. Тортик из галет и сгущёнки сотворили.

Позвали старшего лейтенанта.

Ему приятно было. Мы видели.

Взводный торбу принёс, тоже на стол банки с огурцами, помидорами, салатами вывалил, колбасу копчёную, сальце с прожилкой, что-то ещё. И бутылку водки. За встречу и возвращение. Гхм…

Выпили по глотку из кружек и глазами по столу, чем закусить, шарим.

Ухватил я взглядом помидорку в миске, хвать её… А она мяконькая, сочненькая, прямо то, что нужно. Эх, красота! И дом сразу вспомнился, и потеплело на душе.

С тех пор люблю, знаете ли, помидоры в собственном соку. Вкусно!

В давние-давние времена играл я в ансамбле. Вокально-инструментальном. В техникуме. Ну, как играл, держался за бас-гитару и изредка делал бумс-бумс, чтобы не помешать барабанщику и не получить потом люлей от Вити Щ., руководителя. Витя, конечно, нуждался в басисте и надеялся что-то вылепить из меня. Впрочем, не об этом речь.
В преддверии праздника готовили новую программу. Позарез нужна песня о 8 марта. Нет! Нет таких песен. Не нашли, не вспомнили.
Как раз перед репетицией в киоске Союзпечати я пластинку-флекси купил. «Цветы» на ней «Колыбельную» записали.
Поставили синенькую пластиночку на электрофон «Юность» и обомлели. Ох!
В общем, самая-самая восьмимартовская песня от нас получилась на вечере для девчат и преподавателей-женщин.
Коля К., в чёрных клешах с широкими белыми полосами, изумительно пел мягким, глубоким голосом. Славик З. на соло-гитаре брал офигенные аккорды, чаруя девчонок широкой улыбкой, с мерцающей золотой фиксой. Саня Х. нежно гладил барабаны и тарелку, встряхивая гривой волос. Витя Щ. не жалел клавиш ионики, только пальцы мелькали. Я тоже бумкал в меру, не перебарщивая, не забывая выставлять левую ногу вперёд и отбивать ритм умопомрачительной платформой. Бас-гитара, хоть и сердце ансамбля, не то что вспомогательная ударная установка, но понятие ж имеем.
И мы вторили голосами солисту Коле К., когда это требовалось.
Какую песню спеть тебе родная
Спи ночь в июле только шесть часов
Тебя когда ты дремлешь засыпая
Я словно колыбель качать готов…
Потом Витя Щ. всё же сказал, мол, хоть и корявенько, но от души было.
В общем, с Праздником, наши любимые девчонки!

Пы сы типа. Я тут по мараковал и думаю, ну а чего — текст Серега выставил, саму песню обозначил, а услышать? И решил добавить, возможно — это она. И ¨Цветы¨ не просто группа, а группа Стаса Намина вроде?

Как то сразу я не углядел за порядком.

***

Вы знаете, что такое вшивничек? Нет, вы не знаете, что такое вшивничек! Мало кто знает, что такое вшивничек. И я не знал, что обыкновенная шерстяная безрукавка и есть вшивничек.

А вот в первую афганскую зиму я узнал, что не такая уж и жаркая страна Афганистан, а уж южный город Кандагар никак не сравнится с Ташкентом по зимнему климату, поскольку промозгло, сыро, ветрено и дико морозно.

И еще я узнал, что вшивничек – это такая штука, которая может сохранить как минимум здоровье, а как максимум – жизнь.

В первую зиму афганской войны у меня был вшивничек ярко-красного, дерзкого цвета. Раздражал старшину и замполита. Но мы с вшивничком умело сливались с окружающей обстановкой. Дожили до ноября восемьдесят первого года.

Потом я зажил гражданской жизнью, а вшивничек продолжил военную карьеру, поскольку был передан мной подросшему поколению солдат.

***

Если вы думаете, что в Афганистане мы питались однообразно, не вкусно и иногда впроголодь, то будете, конечно, правы. Но иногда…

Февраль 80-го.

На дальней заставе ночью сильно грохнуло, потом, как водится, пулемёт для порядка жахнул, автоматы слегка пошумели. И снова тишина. Где-то через час пришёл Мишка, горделиво шумел в темноте, громко сопел, скинул на дощатый пол «избушки» нечто твёрдо-мягкое, пахнущее кровью и мясом.

Можно было изматерить Мишку, в конце концов швырнуть в него хотя бы сапог или ремень, но мы-то знали, что наш Мишка, маленький рыжий хохол, никогда бы не позволил себе, без особой на то причины, вот так вести себя.

В общем, Мишка приволок с дальней заставы, где бахнул взрыв, ногу. Верблюжью. А нечего духовскому животному бродить там, где не положено.

Нога замечательна во всех отношениях. Взводный только покосился на добытчика, мол, какого хрена он был на заставке.

Мишка молча хлопал белесыми ресницами, обдирал шкуру с ноги, рубил мясо на части вместе с мощной костью.

Что он собирался готовить, мы узнали из его отрывистой речи: «Будэ холодное, як мамо варит!». Это он отгонял от котла доброхотов-гурманов, предлагающих кто борща из верблюжатинки, кто рагу, кто, извините, пельменей налепить.

Решать добытчику!

Всю ночь мясо кипело на костре. Мишка добавлял лук, морковь, ещё что-то, затем ещё.

Беспокойная выдалась ночка. Голодные собаки и бойцы бродили поодиночке, изображая полную незаинтересованность происходящим.

Уж конечно, нам, близким друзьям Мишки, было точно безразлично, поскольку горячий хаш, с добавлением картошки, настраивает на равно- и добродушие.

Сытые, но довольные, мы уснули. Поздно утром Мишка разложил по алюминиевым мискам волокна белёсого мяса и залил бульоном.

К вечеру «холодное, як у мамы» было готово. Довольным остались все: и командование, и рядовой состав. Только собаки возмущённо повизгивали, облизывая чистенькие, без клочков мяса, верблюжьи кости.

***

Едем на «шишиге» по грунтовой дороге. Справа за арыком хилая «зелёнка». Пожухлый камыш. Оттуда бахнуло. Перед головным БТРом вспухает разрыв.

Скатываемся с борта в кювет. Та-да-дах, та-да-дах… Бьём из атоматов в камыши.

— Отбой! – кто-то хрипло орёт.

По каске стучит костяшками пальцев взводный:

— Куда стрелял, военный?

— Ту… туда! – дрогнул голосом.

— Видел кого-нибудь? – спрашивает старлей и уточняет, — в кого стрелял?

— Не-а… — растерянно отвечаю. – Не видел.

— Сколько патронов ушло?

Отстёгиваю магазин, с удивлением отмечаю – пустой.

Первый выезд «на войну». Кандагар. Январь 80-го.

Будучи молодым солдатом от большого ума, не иначе, обвёл авторучкой в комсомольском билете дату предполагаемой демобилизации. Ноябрь 1981 года. Обвёл и обвёл, подумаешь. Забыл об этом в суете курса молодого бойца: кроссах, маршировках, стрельбах и прочих нарядах.

Секретарь батальонной ячейки собрал билеты, чтобы проштамповать оплату взноса в сумме 0,02 руб. Бдительный оказался лейтенант, углядел мою рукопись. Доложил.

Ой, что было, что было! Комсомольское собрание батальона. С привлечением коммунистов. А как же! Замполит полка даже явился.

Заклеймили меня. Аж уши горели. Выговор с занесением впаяли. Чтобы осознал, так сказать. Чтобы другим неповадно было!

В декабре шум, гам, та-ра-рам, в Афганистан отправили. Уже с полгода прошло, как новый замполит меня к себе в палатку потянул. Чего это я, паразит, не доложил о комсомольском взыскании. Честно признаюсь, что и забыл о нём, не до этого как-то. Рассказал, что и как было.

Сплюнул майор Дубов, в сердцах прямо-таки сплюнул, и слово какое-то вырвалось у него, очень похожее на «чудаки».

А выговор он с меня снял ближе к ноябрю 81-го. Пояснил, мало ли куда поступать или устраиваться буду, а тут такое пятно на биографии!

***

В семейных архивах есть фото папы во время службы в армии. Снимок постановочный, делался для окружной многотиражки: «Мл. сержант Владимир Скрипаль во время полковых стрельб поразил все мишени из пулемёта. Тов. Скрипаль — отличник боевой и политической подготовки…»

Папа отдыхал в Прибалтике, когда у меня была присяга, ну и, конечно, приехал в часть. 

Как и многим родителям, ему провели экскурсию по расположению учебного центра, батальона, показали и свеженький ротный «Боевой листок», где было написано в частности и о том, что «рядовой Сергей Скрипаль во время полковых стрельб поразил все мишени из пулемёта…» 

Я был горд. Папа — тоже. И мама дома гордилась, а как же! Думаю, и сейчас гордится.

Обыкновенный будничный день 15 февраля 1989 года. Среда. Школьная суета. Уроки. Русский язык, литература. 7-й класс, 9-й. Часов много. Это хорошо. Надо зарабатывать, семья, квартира без мебели. Обычная жизнь.
Хорошо, дом прямо напротив школы. И на обед можно выскочить, и дочь после уроков встретить, и сын в садике под боком.
Спешу домой во время окна между уроками. В вестибюле пацаны- девятиклассники между собой:
— А Афганец-то знает?
Замечают меня:
— Сергей Владимирович, поздравляем, война в Афгане закончилась!
И знал, и чувствовал, что вот-вот, и всё равно неожиданно.
Ухнул с души камушек тяжёлый, иголочка ледяная скользнула из сердца, в висках застучало-застучало, горячо в голове.Снежком к лицу, ко лбу в школьном дворе. Закурил, задымил да и не пошёл домой, в школу вернулся. Тихо дома, день. В школе люди, шум, отвлекает от мыслей.
С выводом, братцы и сестрицы! Та война закончилась.

«Вниз по матушке, по Волге…» Слушаю сейчас по радио знаменитый бас.
Кстати, о Шаляпине!
В 68-м году мы переехали в новую трёхкомнатную квартиру. Новый двор, новые знакомства и прочие прелести. Как раз тогда в город на соревнования приехал Леонид Жаботинский, он тогда уже был чемпионом Европы и мира и олимпийским чемпионом тоже. Ну, не важно, все знают, что за дядька был знаменитый. Так вот, мы с папой, разумеется, ходили на соревнования, а поскольку организатором был Металлургический комбинат, где мама работала в тресте, то билеты на все соревнования у нас были пригласительные, блатные.
И вот по проходу идёт Жаботинский к помосту. Кепочка классная у него на голове. Светлая, в широкую полоску светло-голубую, светло-коричневую и белую. Я ничего такого не делал, просто смотрел на него и в ладоши хлопал. А он кепку снял и мне на голову напялил. Да. Короче, кликуха у меня в этом дворе была Жаботинский, хотя я и был дохляндия неимоверная.
Куда кепочка подевалась, ума не приложу, я с ней почти не расставался. Думаю, во время переезда на Ставрополье грузчики её умыкнули. Не, ну, а чо, ценность-то великая. И, да, погремуха Жаботинский осталась в Темиртау. Вот такая история, связанная крепко накрепко с Шаляпиным! 
А у вас были прозвища в детстве? Какие?

***

Как говаривал наш старшина Губенко: «Солдат — не смородина, его и без сахара употребить можно!» В целом старший прапорщик был милейший человек, в меру пьющий и почти не ворующий.

Да, чуть не забыл. Он интеллигентно пользовался матерными словами. Мягко так. Не обидно.