Метка: Проза

В параллельной группе учился чудаковатый парень Женя. Где-то прослышал он, якобы в городской газете платят гонорар в целый рубль за кроссворд. Вот и увлёкся Женя.

Жаль, что не осталось у меня ни одного его творения. Рыдали всем курсом, когда разгадывали.

Помнится, как-то очередной его шедевр рассматривали, нарисованный на тетрадном листе в клеточку. Среди прочих был и такой вопрос по вертикали: «Дырка в земле. 6 букв» Бились-бились, не подходит ни нора, ни яма, ни овраг. Коля от гордости аж рдел ушами. Оказалось, тАнель.

– Так какого хрена, ты, Женя, тоннель через «а» написал, да ещё с одной «н»? – возмущались мы несмышлёныши.

– Ну, если через «о», то по вертикали «Пышка с начинкой. 7 букв» не получится. А что с двумя «н», так забыл!

Стали думать, что за пышка такая… Оказалось – «ватрушка», только во множественном числе, «ватрушки». Ну и за знания Женю зауважали мы конечно, всё же знает парень, что именно вАтрушка, а не вОтрушка. Молодец.

Подумаешь, во множественном числе, главное, что по вертикали «Сильное чувство. 5 букв» идеально прилегло. «Изпуг», если что!

Так и не стал никогда Женя ни кроссвордистом, ни миллионером. До пенсии проработал слесарем на заводе. А чужие кроссворды от скуки иногда решает и плюётся, если вопросы безграмотные или сложные.

Зашёл к парням знакомым в гости в общежитие. Радушно приняли:

­– Садись, Серый, за стол! Поужинаем. Сейчас Ванька картошку с мясом дожарит.

Дело хорошее. Кто откажется. С тренировки иду, голодный.

Ждём. Заходит Ванька, прихваткой держит двумя руками огромную сковороду. Размером с хорошую банную шайку. Запах потрясающий!

На столе помидорчики маринованные, огурчики. Вилок нет. Баловство это. Ложки. Самый надёжный инструмент. Никогда не подводит. Да и входит в неё не в пример больше.

Ванька опытным глазом охватывает стол и сразу исчезает за дверью. Со сковородой.

Удивлённо смотрю на парней.

– Нормально, – голодным голосом протягивает Колян. – Ложку пошёл искать!

– А чего картошку не оставил? – не понимаю я.

– Хы, – Колян, широко улыбаясь. – Нельзя! Пока инструмент найдёт, сковородочка пустая будет.

Хорошая, важная школа общежитие.

***

Раньше лозунг был «Город – селу». Это когда инженеры, рабочие, бухгалтеры, учителя и прочие, и прочие белоручки в едином порыве с решениями партии ехали в поля. В основном картофель собирать. 

Впереди ползет трактор, землю бороздой вскрывает, из неё картошка вылезает. Идешь с ведром и кланяешься, кланяешься. Как только ведро наполнилось, спотыкаясь о комья земли, бредешь к здоровенной телеге, высыпаешь из ведра. И так с утра и до вечера.

Да всё б и ничего, только сегодня суббота. Завтра, ясное дело, воскресенье. Его тоже уборке картофеля посвятят партийные руководители. Порыв-то единый!

Только вот, честно, в понедельник я ни одного сельского картофелевода не встречал в бухгалтерии завода, в школьном классе, у фрезерного, например, станка или, скажем, в репетиционном зале театра пантомимы.

Как-то в разрез шли труженики села с жизнью городской. Или партийные руководители что-то не додумали. Хотя, этого просто не могло быть! Невозможно. А, впрочем, …

***

На зимние каникулы поехали отдохнуть к Вите в село.

Снега тогда навалило – жуть, деревенские забавы – прелесть! Нам тогда по пятнадцать лет было-то. И на санях, запряжённых конями, по полевым дорогам, и на лыжах по холмам, и на коньках по пруду (или на коньках это в другом географическом месте было?!), и танцы в клубе, и девчонки румяные, спелые такие. Эх!

По привычке заглянул в единственное сельпо. Там, как везде по Союзу, на полках среди кусков хозяйственного мыла, рыбных консервов, носков и прочего были книги и пластинки. Порылся и купил несколько. Одна из них «Певцы Леса Хамфри». Отличная пластиночка в неприхотливом бумажном конверте.
Остаток каникулярных вечеров мы провели под эту музыку. Была там, в селе, девчонка Надя. Ей так нравилась песня «Мексико». И я бесконечно ставил на проигрывателе эту мелодию, потому что мне нравилась Надя. Ах, эта Надя!
А потом я шёл провожать её по тускло освещённым улицам села по скрипучему искристому снегу. Мы с Надей даже целовались и… Впрочем, об этом как-нибудь потом.

Удивительно свежо и сегодня звучит оркестр и певцы Леса Хамфри!

А вот Вити не стало. Пластинка его пережила. Слушаю «Мексико». Грустно.

***

В техникуме был у меня приятель Витя, хороший парень, добрый, рукастый, но немного не в ладах с головой, незначительно совсем, память страдала. На первом курсе преподаватель истории дал задание выучить текст Гимна СССР.

Каждый должен был встать со своего места и с выражением (или без оного) прочитать наизусть отрывок. Вите достался вот этот куплет:

«Сквозь грозы сияло нам солнце свободы,

И Ленин великий нам путь озарил:

На правое дело он поднял народы,

На труд и на подвиги нас вдохновил!»

Ясное дело, для Вити Гимн был велик и неподъёмен, пришлось подсказывать…

Шёпотом ему «кричу»: «На правое дело он поднял народы…». Витя, нервно прислушиваясь, повторяет за мной: «На право… на лево… он поднял народы…» 

Витя получил двойку за исполнение, я — за суфлёрскую работу.

***

В декабре 75-го приобщился к комсомолу. Собирался раньше, ещё в восьмом классе, но не случилось. Не приняли. Ибо. Рассказывал однажды, как мы с пацанами классный журнал за школой сжигали. Под окнами учительской. (Нет, чтобы подальше уйти!). Вот и того. Отклонили мое заявление на вступление в ВЛКСМ. И правильно, и нечего было стройные и плотные ряды марать.
А в техникуме на первом курсе к зимней сессии нас всех, кто в школе мог изгадить славное имя комсомола, приняли в Союз. Наверное, мы уже исправленные были. Прям вот взяли и всех чохом приняли. Вопросы позадавали перед этим. Что-то о «демократическом централизме» (кажется так) мне досталось отвечать. Фотографии три на четыре собрали. И через пару дней прямо на уроке математики билеты и раздали. Сам секретарь комитета комсомола техникума подходил, руку жал и раздавал.

Помнится, я тогда удивился, секретарь наш на студента мало похож, лысоватый тридцатилетний дядька. Но отмахнулся от мыслей. Мало ли, может, второгодником в каждом классе сидел, а теперь исправился, и доверили руководить.

Так что организация ВЛКСМ была хорошей школой и трамплином. Для тех, кто понял правила игры. Они и сейчас у рулей разного уровня. Это те комсомольцы, кто организовывал, направлял, убеждал, наставлял, уговаривал, по-товарищески угрожал, иногда врал и приписывал.

Интересно, что люди с профильным, как правило, образованием, ни дня не работавшие в школе, в больнице, на шахте у станка оказывались в высоких креслах. Собственно, они и сейчас там. В них. В управлениях, в комитетах, в министерствах. Да сами посмотрите на первые полосы газет, в экраны телевизоров, в новостные полосы интернета. Узнаете?

Впрочем, верили мы или не верили в идеалы коммунизма, не важно. Мы были молоды, мы жили в той стране. Так что «любовь, комсомол и весна…»

***

В 74-м году поступил в техникум. Там была странная привычка в конце октября проводить легкоатлетический кросс с оригинальным названием «Золотая осень». Выглядело это эпично: практически все студенты, от мала до велика, по выстрелу из стартового пистолета, толпой неслись через лес, вокруг прудов, вдоль Кубани, матерясь, плюясь, посвистывая лёгкими, дико кося глазами на редкую цепочку преподавателей, выставленную вдоль всего маршрута забега. Уйти с трассы никому не удавалось. Спорт же в массы! Лозунг такой был.

Кстати, ровно так же в школе всех загоняли на хор. Да, да, да. Поголовно. Потому как, опять же, лозунг был «Искусство в массы!».

Так и жили. Что-нибудь да в массы.

***

Кажется, как раз после поступления в техникум, в очередной раз летом к нам съехались родственники. Их много было тогда ещё. Да шутка ли, у мамы было семь сестёр и три брата! У каждого детвора. Впрочем, история не о том. Был у меня двоюродный братишка одногодка. Иностранец.

Меня всегда удивляли его взгляды на некоторые вещи. Он ровно так же, как и я, любил рок, слушал те же пластинки, что и я, наслаждался и Битлами, и Тёмно-лиловыми, и Королевой. Впрочем, ему было проще. У себя там, дома, за бугром, он спокойно мог пойти и купить то, чего душа желала. Мне привозил, конечно. За что ему отдельное спасибо!

Мы с ним ходили и по нашим магазинам, где он внимательно рылся во всех пластинках, что продавались. Выбирал, на мой взгляд, совершенно немыслимое, потом слушал на моём проигрывателе, и я понимал, что брат млеет от приобретённого. Особенно от «Кумпарсита».

Как-то раз он купил пластиночку «Танго».

Ну, раз брату нравится, то и я стал прислушиваться. О, а ведь отлично, а ведь да, моё тоже! На следующий день поехал в тот же магазин и ага… нет. Дефицит!

Но ведь я не успокоился, нашёл-таки пластиночку. Не так быстро, как хотелось, совсем недавно.

Брат, спасибо за науку. Жаль, что нет тебя больше…

Примечание редактора.

Чтобы было понятно, о чём речь, позволю обрамить этот классный текст, кроме фотографии еще и роликом — Танго ля Кумпарсита!

***

Шутка в народе гуляет, мол, объявление от первоклассника, который продаёт предметы из портфеля и учебники. Всё слегка подержанное.

Смешно, да! Но не всем.

Например, моему младшему брату! Поскольку для него это, так сказать, из пережитого. Он, конечно, не в первом классе, но в начальной школе, реализовал оптом пацану из соседнего подъезда, на год младше, весь портфель, со всем содержимым. За три рубля.

Накупил заварных пирожных и лимонада. Гуляли широко. Всем двором. И покупатель участвовал в пиршестве.

Бессонницу можно ненавидеть, но уважать всё же стоит. Да и как не уважать, если благодаря ей столько всего вспоминаешь. Пусть отрывками, пусть не во временном соответствии, но почему-то только доброе и хорошее.

***

Каз СССР. Уральская область. Г. Аксай. Кажется, 66-й год.
Раннее, раннее утро. Скорее ночь. Бабушка ещё не выходила на утреннюю дойку к Июньке.

Просыпаюсь у печи, кто-то в сенях обледенелой дверью скрипит. На улице мороз, предновогодье.

­­– Ваня, Мария! – сквозь сон слышу голос дедушкиной сестры Ирины. – Вы у хати, чи ни?

­– Оришка! ­– дедуля закашливается. – Чорты тоби ну кулаках принеслы! Ище куры сплять!

– Що зробылося? – бабуля уже в сенях!

­– Та Мишку мово на Доску почёта протянулы! – гордится бабушка Оришка.

Засыпаю снова под негромкий разговор за столом. Чай с молоком из блюдца, колотый щипцами рафинад.

Утром с дедулей на санях мимо городской Доски проезжаем.

Зорька, как зная, останавливается у портрета дяди Миши, дедушка ей пук соломы протягивает. Лошадь жуёт, роняет горячие яблоки из-под хвоста, кивает гривой. Дедушка любуется племянником, лучшим слесарем железнодорожного «депа», а я думаю, когда дядя Миша обещанную ледянку принесёт. Пацаны, вон, катаются с горки.

Хорошо на душе, тепло на сердце.